На диете - Страница 18

Отогнав наваждение, я собралась с мыслями и выстрелила в мужа убийственным аргументом:

– Я родила двоих, – кивок в сторону юных предателей, – и всякий раз возвращалась к сорока восьми кило. И сейчас вернусь.

– Не забывай, Барбара, тогда ты была куда моложе.

– Спасибо, милый, ты такой внимательный. Не упустишь случая напомнить, сколько мне лет! Возможно, теперь мне понадобится чуть больше времени... И кстати... – я чувствовала себя голодной собакой, загнанной в угол, – вот в эту самую минуту, когда вы все так злобно и несправедливо на меня ополчились...

Давай покороче, идиотка, а не то захлебнешься желудочным соком!

– ... Да-да, ополчились, и это после того, как я накупила продуктов, приготовила и подала вам эту идеально сбалансированную, крайне полезную и безусловно аппетитную пищу... (Прибереги изысканные обороты для своей газетенки, пока с голодухи не померла.– ... Так вот, теперь мне самое время достать сигарету и закурить. Но закурить я не могу. Остается одно – сию секунду взяться за вилку и слегка перекусить.

Блестящая речь, Толстая Барби! Рассчитываешь на бурю оваций?

Рикки осторожно произнесла:

– Понятно, ма, ты пытаешься похудеть. Но мы-то почему должны страдать?

Я долго еще открывала бы и закрывала рот в полнейшей прострации, как вдруг Фрэнклин дружески потрепал Рикки по волосам и мягко заметил:

– Разве это наказание – есть полезную пищу?

Милый, милый Фрэнклин! Прирожденный адвокат! Мы с супругом обменялись улыбками – я благодарной, он покровительственной.

– И все-таки, Барбара, маленькие излишества не так уж вредны. Покупай для них и обычные детские лакомства – когда попкорн, когда сладости...

Милосердный боже, он это всерьез?

– Хочешь кормить родных детей этим мусором? – ощетинилась я. – Ни витаминов, ничего, одни калории! А мне каково будет среди всех этих соблазнов?

– Что ж, придется нам всем проявить немного воли.

Как же, всем! Разве не ясно, на кого он намекает?

В нервном молчании я на глазок зачерпнула с блюда четыре “единицы” белков и четыре углеводов. Опять – в который раз! – забыла купить мерную емкость. Переложенная на тарелку, порция выглядела вопиюще скудной. Без долгих колебаний я подбавила и того, и другого.

– У Ника Тёрнера мать бросила курить, – вроде бы невзначай сказал Джейсон, с хирургической тщательностью удаляя из своей тарелки грибы и рядком выкладывая их на салфетку, – и набрала всего два килограмма. Даже незаметно.

– Еще бы. Как можно заметить два новых килограмма на такой фигуре, как у Джоэлль Тёрнер? – И я с удовольствием припала к ежевечернему бокалу сухого белого. Питательности в нем всего ничего, зато как примиряет с превратностями диеты. – И вообще, откуда Нику знать, сколько весит его мама? – Давай, Джейсон, вопрос на засыпку. Ты-то знаешь, сколько вешу я?

– У нее в аптечке, в пачке “тампаксов”, засунута такая бумажка с записями – ну, на сколько кило она тянет каждый день. Сначала было шестьдесят пять с половиной, потом набрала шестьдесят восемь, но опять скинула.

– Ни черта себе! – Рикки ловко выудила из общего блюда корень сельдерея, поймала языком каплю соевого соуса и принялась обгрызать краешек. – С чего это Ник рылся в “тампаксах”?

– Карты искал. Говорит, мать всегда прятала их туда. Теперь никак не засечет новый тайник.

Захватывающую беседу оборвал Фрэнклин, в котором вдруг проснулся отец и воспитатель:

– Прекратите. Вы не копы из грошового сериала!

Я жевала, как сонная черепаха, рассчитывая подольше растянуть сиротливую порцию. Уже после первого кусочка брокколи я всем своим нутром почувствовала – из-за стола встану голодной. Понятно, такая перспектива не прибавляла добросердечия.

– Уверена, Джоэлль Тёрнер весит куда больше шестидесяти восьми.

– Бога ради, не злобствуй! – попросил Фрэнклин.

Тут уж я взвилась так, будто села на живую осу:

– По-твоему, я злобствую? Всего лишь констатирую факт. Будь я тонкой и стройной, ты бы меня так не обозвал! Стройным почему-то верят на слово...

– Верно. Особенно когда они обсуждают, кто сколько весит, – сухо подытожил мой домашний адвокат.

Мы пережевывали полезную пищу в гнетущей тишине. Не далее как пару месяцев назад я встретила Джоэлль – на вид в ней было добрых семьдесят пять. Такие, как она, упрямо отказываются переходить к одежде следующего размера.

Джоэлль одержимо втискивает себя в узенькие молодежные тряпки, которые безжалостно подчеркивают ее дряблую кожу и рыхлые телеса. Жалкое зрелище – увядшая “нимфетка”, растущая вширь, а не вверх! Тугие эластичные топы с глубоким декольте немилосердно сдавливают обвисшую грудь, которая несуразно бугрится под яркой тканью там, где обычно бывает талия. Круглый живот в обтягивающих розовых слаксах выпирает огромным мячом – эдакий ходячий желудок на жирных ножках.

Если в ее доме и есть нормальное зеркало во весь рост, она вряд ли в него смотрится. Мне ли не знать! Честно говоря, в последнее время меня тоже как-то не тянуло в зеркальное святилище Фрэнклина и я ограничивалась крохотной гостевой ванной с одним небольшим зеркалом, висящим на уровне глаз. От плеч до макушки я хоть сейчас годилась для обложки “Вог”.

Между тем Фрэнклин подчеркнуто неторопливо промокнул губы салфеткой и небрежным жестом бросил ее на тарелку.

– Что случилось? – спросила я.

– Все в порядке. – И он деловито слазил зубочисткой к дальним коренным зубам. – Просто заметил, что норовлю подъесть все до крошки, сколько мне ни положи. Маленькая порция или огромная, голоден я или нет – все равно. Согласись, мне самое время последить за собой.